Триумфальная арка

– Она не назвала себя, – заявил портье. Равик слышал в трубке чавканье.

– Это была женщина?

– Да.

– Она говорила с иностранным акцентом?

– Не обратил внимания, – сказал портье, продолжая чавкать.

Равик набрал номер клиники Вебера. Оттуда его не вызывали. Не звонили и от Дюрана. Тогда он попросил соединить его с отелем «Ланкастер». Телефонистка сказала, что оттуда его никто не вызывал. Значит, это была Жоан. Вероятно, она все еще в «Шехерезаде».

Через час телефон зазвонил опять. Равик отложил книгу, встал и, подойдя к окну, облокотился на подоконник. Легкий ветерок доносил снизу аромат лилий: эмигрант Визенхоф заменил ими увядшие гвоздики. В теплые ночи комната наполнялась запахом кладбищенской часовни или монастырского сада. Равик так и не мог понять, почему Визенхоф перешел на лилии: оттого ли, что он чтил память покойного Гольдберга, или просто потому, что лилии хорошо принимаются в деревянных ящиках. Звонки прекратились. Возможно, сегодня я усну, подумал он и снова улегся в постель.

Жоан пришла, когда он спал. Она сразу же включила верхний свет и остановилась в дверях. Он открыл глаза.

– Ты один? – спросила она.

– Нет. Погаси свет и уходи.

С минуту она колебалась. Затем прошла через комнату и распахнула дверь в ванную.

– Вранье, – сказала она и улыбнулась.

– Убирайся к черту. Я устал.

– Устал? От чего же?

– Я устал. Спокойной ночи.

Она подошла ближе.

– Ты только что пришел домой. Я звонила каждые десять минут.

Это была ложь, но он ничего не возразил. Успела переодеться, подумал он. Переспала со своим любовником, отправила его домой и явилась сюда в полной уверенности, что застанет меня с Кэт Хэгстрем. Тем самым она доказала бы, что я гнусный развратник, которого следует опасаться – каждую ночь у него другая. Как ни странно, хитро задуманная интрига всегда вызывала в нем восхищение, даже если была направлена против него самого. Он невольно улыбнулся.

– Чего ты смеешься? – резко спросила Жоан.

– А почему бы мне не посмеяться? Погаси свет:

у тебя ужасный вид. И уходи поскорее.

Она словно и не слышала его слов.

– Кто эта проститутка, с которой я тебя сегодня видела?

Равик привстал на локтях.

– Вон отсюда! Или я запущу чем-нибудь тебе в голову!

– Ах вот что… – Она пристально посмотрела на него. – Вот оно что! Значит, уже так далеко зашло!

Равик достал сигарету.

– Это же просто глупо. Сама живешь с другим, а мне устраиваешь сцены ревности! Ступай к своему актеру и оставь меня в покое.

– Там совсем другое, – сказала она.

– Ну разумеется!

– Конечно, совсем другое! – Вдруг ее прорвало. – Ты ведь отлично понимаешь, что это другое. И нечего меня винить. Я сама не рада. Нашло на меня… Сама не знаю как…

– Такое всегда находит неизвестно как…

Жоан не сводила с него глаз.

– А ты… В тебе всегда было столько самоуверенности! Столько самоуверенности, что впору сой – ти с ума! И ничто не могло прошибить ее! Как я ненавидела твое превосходство! Как я его ненавидела! Мне нужно, чтобы мною восторгались! Я хочу, чтобы из-за меня теряли голову! Чтобы без меня не могли жить. А ты можешь! Всегда мог! Я не нужна тебе! Ты холоден! Ты пуст! Ты и понятия не имеешь, что такое любовь! Я тогда солгала тебе… Помнишь, когда сказала, будто все произошло потому, что тебя не было два месяца? Даже если бы ты не уезжал, случилось бы то же самое. Не смейся! Я прекрасно вижу разницу между тобой и им, я знаю, что он не умен и совсем не такой, как ты, но он готов ради меня на все. Для него только я и существую на свете, он ни о чем, кроме меня, не думает, никого, кроме меня, не хочет. А мне как раз это и нужно!

Тяжело дыша, она стояла перед его кроватью. Равик потянулся за бутылкой кальвадоса.

– Зачем же ты ко мне пришла? – спросил он. Она ответила не сразу.

– Сам знаешь, – тихо сказала она. – Зачем спрашивать?

Он налил рюмку и подал ей.

– Не хочу пить. Что это за женщина?

– Пациентка. – Равику не хотелось лгать. – Очень больная женщина.