Яд бессмертия

– Я бы отрубил себе обе руки, прежде чем тронуть Мэвис хотя бы пальцем! Скажите мне, ради Христа, Даллас, где она? Я должен убедиться, что она цела.

– Как вы убили Пандору?

– Я… Репортер в «Новостях» сказал, что я забил ее до смерти. – Он содрогнулся.

– Чем вы ее били? Каким орудием, предметом?

– Предметом? Нет, руками, наверное…

Он снова показал руки, но Ева не увидела на костяшках пальцев никаких повреждений. Это были крупные руки, как будто вырезанные хорошим скульптором из дорогой древесины.

– Пандора была сильной женщиной, – заметила Ева. – Не может быть, чтобы она не сопротивлялась.

– Очевидно, она сопротивлялась. Иначе откуда же этот порез?

– Мы исследуем порез, а также одежду, оставшуюся, по вашим словам, в квартире Мэвис.

– Вы арестуете меня прямо сейчас?

– В данный момент вам не предъявляется обвинений. Тем не менее мне придется вас задержать до получения результатов названных мной анализов.

Она заставила Леонардо повторить то же самое еще раз, уделяя особое внимание адресам и времени его перемещений. Бедняга снова и снова натыкался на стену, перегородившую его память. Так и не добившись толку, Ева прекратила допрос, приказала отвести Леонардо в камеру и отдала распоряжение об анализах.

Теперь – к майору Уитни.

Отказавшись присесть, она осталась стоять, глядя на расположившегося в своем кресле начальника. Выслушав короткий рапорт, Уитни сложил руки на груди и устремил на Еву выжидательный взгляд. У него был зоркий глаз опытного полицейского. В подчиненных он больше всего ценил самообладание, и Ева постаралась ничем не выдать своего волнения и заинтересованности в этом деле.

– Итак, у вас есть подозреваемый, сознавшийся в содеянном. У него были мотивы и возможность совершить это убийство.

– Да, но он заявил, что не помнит, видел ли пострадавшую в эту ночь и тем более – нанес ли ей смертельные удары.

– Полагаю, вы не впервые сталкиваетесь с преступником, избравшим такую линию поведения, чтобы отвести от себя подозрение.

– Так точно, сэр. И все-таки я не верю, что убийца – Леонардо. Возможно, результаты анализов опровергнут мое убеждение, но по складу характера он не похож на преступника. Я была свидетелем другой стычки, когда пострадавшая напала на Мэвис Фристоун. Леонардо и в голову не пришло применить силу. Вместо того чтобы их разнять, он остался стоять, заламывая руки.

– Согласно его собственным показаниям, в ночь убийства он находился под воздействием алкоголя. Алкоголь часто меняет людей.

– Так точно, сэр.

Доводы майора звучали разумно. Ева призналась себе, что ей и самой хотелось бы повесить убийство на злополучного Леонардо, поверить его признанию и действовать соответственно. Мэвис, конечно, будет горевать, но по крайней мере останется на свободе. Обвинение с нее будет снято…

– Это не он, – отчеканила Ева. – Я бы предложила некоторое время подержать его у нас, чтобы стимулировать повторными допросами его память. Но мы не можем предъявить ему обвинение в убийстве на том основании, что он сам считает себя убийцей.

– Что ж, я согласен с вашим предложением, Даллас. Скоро мы получим результаты анализов. Надеюсь, они все прояснят. Но учтите, они могут дополнительно уличить Мэвис Фристоун.

– Да, сэр, это я понимаю.

– Вы с ней давние друзья. Ваша репутация не пострадает, если вы откажетесь от ведения следствия по этому делу. Думаю, так было бы лучше для вас самой, да и логичнее.

– Нет, сэр, я не откажусь от этого дела. Вы имеете право меня от него отстранить, но тогда я возьму отпуск и продолжу расследование как частное лицо. При необходимости я даже готова подать в отставку.

Уитни потер обеими руками лоб.

– Ваше прошение об отставке будет отклонено. Сядьте, лейтенант. Черт бы вас побрал, Даллас! – прикрикнул он, когда она осталась стоять. – Хотите, чтобы я оформил это приказом?

– Слушаюсь, сэр.

Уитни вздохнул, стараясь успокоиться.

– Я знаю, что не так давно обидел вас, Ева. Мой выговор был неуместным и незаслуженным, он испортил наши добрые отношения. Насколько я понимаю, вам теперь тягостно служить под моим командованием…

– Вы – лучший командир из всех, кому мне доводилось подчиняться. Я ничего не имею против вас как своего начальника.

– Но мы больше не друзья… – Ева ничего не ответила, и он грустно кивнул, сочтя ее молчание за знак согласия. – Однако вы, очевидно, помните мое поведение во время расследования дела об убийстве прокурора Тауэра, в котором я был лично заинтересован. И догадываетесь, как хорошо я понимаю ваши теперешние чувства. Я тоже знаю, что значит разрываться между долгом и личной преданностью, Даллас. Полагаю, вы не станете делиться со мной своим отношением к текущему делу, поэтому настоятельно советую облегчить душу в разговоре с человеком, заслуживающим вашего доверия. Ошибка, которую я допустил в прошлом расследовании, в том и состояла, что я ни с кем не поделился своей ношей… Смотрите, не повторяйте моей ошибки.

– Я знаю одно: Мэвис никого не убивала. Нет таких улик, которые смогли бы меня переубедить. Но поверьте, я буду делать все, что положено, господин майор. И найду настоящего убийцу.

– Не сомневаюсь в вашей добросовестности, лейтенант, как и в вашей самоотверженности. Обещаю вам свою поддержку – независимо от того, захотите ли вы ею воспользоваться или нет.

– Спасибо, сэр. У меня есть просьба, касающаяся другого дела.

– А именно?

– Дела Йохансена.

Уитни не удержался от глубокого вздоха.

– У вас мертвая хватка, Даллас.