Триумфальная арка

– А что нам мешает? Ведь у других все это есть! Им тепло, они всегда вместе, живут в своих квартирах… Закроешь дверь – и конец беспокойству, оно уже не просачивается сквозь стены, как здесь.

– Ты в самом деле так считаешь? – повторил Равик.

– Конечно.

– Маленькая уютная квартирка с маленьким уютным обывательским счастьем. Маленький уютный покой на краю вулкана. Ты в самом деле считаешь это возможным?

– Можно бы подыскать другие слова, – печально проговорила она. – Не такие презрительные. Когда любят, находят иные слова.

– Не в словах дело, Жоан. Неужели ты всерьез так думаешь? Ведь мы не созданы для такой жизни.

Она остановилась перед ним.

– Неправда, я создана.

Равик улыбнулся. В его улыбке были нежность, ирония и грусть.

– Нет, Жоан, – сказал он. – И ты не создана для нее. Ты – еще меньше, чем я. Но главное не в этом. Есть и другая причина.

– Да, – заметила она с горечью. – Я знаю.

– Нет, Жоан. Не знаешь. Но я скажу тебе. Пусть все будет ясно. Так лучше.

Она все еще стояла перед ним.

– Скажу все в двух словах, – продолжал он. – А после не расспрашивай меня ни о чем.

Она ничего не ответила. Внезапно лицо ее стало пустым, таким же, каким было прежде. Он взял ее за руку.

– Я живу во Франции нелегально, – сказал он. – У меня нет документов. Вот почему я никогда не смогу снять квартиру, никогда не смогу жениться, если полюблю. Для этого нужны удостоверения и визы. У меня их нет. Я даже не имею права работать. Разве что тайком. Я никогда не смогу жить иначе, чем теперь.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Это правда?

Он пожал плечами.

– Тысячи людей живут примерно так же. Это ни для кого не секрет. Вероятно, и для тебя… Я лишь один из тысяч. – Он улыбнулся и отпустил ее руки. – Человек без будущего, как говорит Морозов.

– Да… но…

– В сущности, мне не так уж плохо. Я работаю, живу, у меня есть ты… Все остальное несущественно.

– А полиция?

– Ее это не особенно занимает. Если я случайно попадусь, меня вышлют. Только и всего. Но это маловероятно. А теперь позвони в «Шехерезаду» и скажи, что сегодня ты не придешь. Пусть нынешний вечер будет наш. Целиком наш. Скажи, что заболела. Если понадобится справка, нам поможет Вебер.

Она не двигалась с места.

– Вышлют, – сказала она, словно только сейчас начиная понимать его. – Вышлют… Из Франции… И ты не будешь со мною.

– Очень недолго.

Казалось, она не слышит его.

– Тебя не будет, – сказала она. – Не будет! А мне что тогда делать?

Равик улыбнулся.

– Да, – сказал он. – Действительно, что тебе тогда делать?

Положив руки на колени, она сидела словно в оцепенении.

– Жоан, – сказал Равик. – Я уже два года в Париже, и ничего со мной не случилось.

Выражение ее лица оставалось прежним.

– А если случится?

– Тогда я быстро вернусь. Через одну-две недели. Что-то вроде небольшого путешествия, и только. А теперь позвони в «Шехерезаду».

Она медленно поднялась.

– Что мне им сказать?

– Скажи, что у тебя бронхит. Постарайся говорить хриплым голосом.

Она подошла к телефону. Потом быстро вернулась.