Яд бессмертия

– Отправитесь в один грязный клуб – «Даун энд Дерти». Хетта иногда работала у них. Обратитесь к Креку – он там часто бывает. Это такой здоровенный негр. Можете мне поверить, его не придется долго искать. Скажете, что вы от меня и что Хетта убита. Попробуйте выжать как можно больше из него и из остальных: с кем она водила компанию, что говорила той ночью о Бумере, с кем еще проводила время. Ну, сами знаете.

– Слушаюсь.

– Да, вот еще что, Пибоди… – Ева положила дискеты с уголовными делами в сумку и встала. – Снимите форму, иначе распугаете там всю публику.

Прокурору потребовалось десять минут, чтобы не оставить от Евиных надежд камня на камне. Еще двадцать минут она потратила на спор, хотя знала, что это бесполезно. Джонатан Хартли согласился, что три убийства связаны между собой; он вообще любил соглашаться – в пределах возможного. Он восхищался Евой как следователем: ее способностью к дедукции, ее организованностью и стройностью ее доводов. Он вообще с готовностью восхищался любым полицейским, способным на образцовую работу и добивающимся высокого процента раскрываемости.

А вот готовности снять обвинение с Мэвис Фристоун Хартли не проявил. Слишком убедительными ему казались изобличающие ее улики. Тем не менее он заявил, что согласен «оставить дверь открытой». Когда у Евы появится другой подозреваемый, он с радостью вернется к этому разговору.

– Трус! – рявкнула Ева, врываясь в «Голубую белку». Надин уже сидела в отдельной кабинке и придирчиво изучала меню.

– Почему опять здесь, Даллас? – недовольно спросила она у плюхнувшейся напротив Евы.

– Я – человек привычки.

Впрочем, без Мэвис этот клуб перестал быть прежним. Только она могла так убедительно пропищать под музыку невразумительные стишки, потрясая публику новым, невиданным одеянием.

– Что-нибудь выбрала? – спросила Ева. – Я буду только черный кофе.

– Я, пожалуй, тоже. Наверное, страшно гнусный?

– Подожди, попробуешь. А почему ты не куришь?

Надин неуверенно оглянулась.

– В этой кабинке, кажется, курить не положено?

– В таком заведении тебе никто не сделает замечания. Кстати, угости меня сигареткой.

– Ты же некурящая.

– Надоело жить без дурных привычек.

Надин достала две сигареты.

– У тебя такой вид, словно сигарета для тебя – что слону ватрушка.

– Сойдет. – Она прикурила у Надин, затянулась и закашлялась. – Ну-ка, еще разок… – От дыма закружилась голова, легкие отказывались работать. Ева с отвращением затушила сигарету. – Гадость! Зачем ты куришь?

– Привыкла…

– Так и к собачьему дерьму можно привыкнуть. Кстати, о дерьме… – Ева взяла чашку с кофе и храбро отхлебнула. – Как тебе живется?

– Представь себе, хорошо. Даже лучше, чем раньше. Я теперь делаю то, на что почему-то никогда не хватало времени. Удивительно, как смертельный риск помогает понять, что терять время – все равно что вообще не жить. Все-таки с осознанием того, что Морс больше не ходит по этой земле, дышится свободнее.

– Конечно! Ведь он был не сумасшедшим, а хладнокровным убийцей.

Надин провела пальцем по своему горлу, вдоль шрама, оставленного ножом.

– А тебе не кажется, что убивать могут только сумасшедшие?

– Нет. Некоторым просто нравится убивать. Хватит об этом думать, Надин, все равно на некоторые вопросы мы не найдем ответов.

– Стараюсь, но не получается. Я взяла отпуск на несколько недель, пожила с родителями… И знаешь – помогло! Я вспомнила, что люблю свою работу. Я ведь хороший профессионал, хотя в тот раз здорово подкачала.

– Ты не подкачала! – повысила голос Ева. – Тебя напичкали наркотиками, приставили нож к горлу – на твоем месте каждый бы испугался. Выкинь это из головы.

– Ты права. – Надин выпустила струйку дыма. – Узнала что-нибудь новенькое о своей подружке? У меня еще не было случая сказать тебе, насколько я огорчена ее неприятностями.

– Ничего, выпутается.

– Раз ей помогаешь ты, можно за нее не переживать.

– Это верно. Но мне нужна твоя помощь, Надин. Могу передать тебе кое-какие сведения – из анонимного источника. Никаких диктофонов, запиши от руки! – прикрикнула Ева, видя, что Надин полезла в сумку.

– Как скажешь. – Надин нашарила на дне сумки ручку и блокнот. – Выкладывай.

– Расследуются три убийства. Улики указывают, что все три совершены одним и тем же лицом. Первая пострадавшая, Хетта Моппет, танцовщица и по совместительству проститутка, была забита насмерть двадцать восьмого мая, примерно в два часа ночи. Удары были нанесены в основном по голове и по лицу с целью максимально его изуродовать.

– Так, – только и сказала Надин.

– Тело было обнаружено в шесть утра и зарегистрировано как неопознанный труп. В момент убийства Мэвис Фристоун стояла вот на этой сцене, которая у тебя за спиной, и драла глотку в присутствии как минимум ста пятидесяти свидетелей.

Брови Надин удивленно приподнялись, губы растянулись в улыбке.

– Так-так. Продолжай, лейтенант!

Еву не надо было подгонять.