Гарри Поттер и Дары Смерти

— Если бы можно было вызывать мертвых, мы могли бы вернуть Сириуса… Грозного Глаза… Дамблдора… Моих родителей…

Рон и Гермиона не засмеялись.

— Только если верить этому барду, они сами не захотят вернуться, так? — сказал Гарри, думая о сказке, которую они сейчас услышали. — Вообщето, помоему, не так много сказок о Камне, вызывающем умерших, да, Гермиона?

— Да, — грустно подтвердила она. — Я думаю, только мистер Лавгуд способен всерьёз вообразить, что это возможно. Скорее всего, Бидль взял за основу идею философского камня — тот дарует бессмертие, а этот воскрешает мертвых.

Вонь из кухни стала заметно сильнее. Пахло горелыми трусами. Гарри сомневался, хватит ли у них сил из вежливости съесть Ксенофилиусову стряпню.

— А Мантия? — медленно проговорил Рон. — Знаете, тут он прав. Я так привык к мантии Гарри, даже не задумывался, какая она замечательная. А ведь я никогда о другой такой не слышал. Она действует безотказно. Нас ни разу никто под ней не увидел.

— Естественно, Рон, она же невидимка!

— Нет, но он правду говорил про другие мантииневидимки, хотя их тоже не на кнат ведро, между прочим! Мне как-то в голову не приходило, только сейчас сообразил: я много раз слышал о том, что со временем чары на них изнашиваются, а от заклятии они рвутся и на них остаются дыры. Мантия Гарри не такая уж новая, она раньше была у его папы, а работает… идеально!

— Допустим, Рон, но вот Камень…

Пока друзья шепотом препирались, Гарри бродил по комнате, не слишком прислушиваясь. Он подошел к лестнице, рассеянно посмотрел вверх и обалдел. С потолка комнаты следующего этажа на него смотрело его собственное лицо.

Придя в себя, он понял, что это не зеркало, а роспись. Гарри стало любопытно, и он полез вверх по лестнице.

— Гарри, ты что? Нельзя же без приглашения!

Но Гарри уже добрался до верхнего этажа.

Потолок в комнате Полумны украшали пять замечательно выписанных лиц: Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и Невилл. В отличие от хогвартских портретов, они не двигались, но все же какаято магия в них была. Гарри показалось, что они дышат. Среди портретов, объединяя их в единое целое, вилась тонкая золотая цепочка, но, приглядевшись, Гарри понял, что на самом деле это тысячи раз повторенное золотыми чернилами слово: друзья… друзья… друзья…

Он почувствовал огромную нежность к Полумне. Оглядевшись, он увидел на столике у кровати фотографию: маленькая Полумна и рядом женщина, очень похожая на нее. Они стояли, обнявшись. Полумна на снимке выглядела куда более ухоженной, чем в жизни. Фотография была покрыта слоем пыли. Это показалось Гарри странным. Он осмотрелся внимательнее.

Чтото в комнате явно было не так. Светлоголубой ковер тоже был весь пыльный. В шкафу с распахнутыми дверцами не висела одежда, кровать выглядела холодной и неуютной, как будто в ней давно не спали. Поперек ближайшего окна на фоне кровавокрасного неба протянулась паутина.

Гарри сломя голову кинулся вниз по лестнице.

— Что случилось? — спросила Гермиона.

Гарри не успел ответить — из кухни показался Ксенофилиус, держа поднос, уставленный суповыми тарелками.

— Мистер Лавгуд, — крикнул Гарри, — где Полумна?

— Прошу прощения?

— Где Полумна?

Ксенофилиус застыл на верхней ступеньке.

— Я… я вам уже говорил. Она у ручья, возле Нижнего моста, ловит заглотов.

— А почему тогда вы накрыли поднос всего на четверых?

Ксенофилиус пытался заговорить и не мог. В комнате слышался только мерный стук печатного станка и тихий звон тарелок на подносе — у Ксенофилиуса дрожали руки.

— Помоему, Полумны давно здесь не было, — сказал Гарри. — Ее одежды не видно, кровать не застелена. Где она? И почему вы все время смотрите в окно?

Поднос выпал у Ксенофилиуса из рук. Тарелки запрыгали по полу, разбиваясь на куски. Гарри, Рон и Гермиона выхватили волшебные палочки. Ксенофилиус замер, не дотянувшись рукой до кармана. В этот миг печатный станок громко задребезжал, и изпод скатерти лавиной хлынули «Придиры». Станок перестал греметь. В комнате наконецто наступила тишина.

Гермиона нагнулась и подобрала с пола журнал, не отводя волшебной палочки от мистера Лавгуда.

— Гарри, смотри!

Он подошел к ней, перешагивая через нагромождения журналов. На обложке он увидел свою фотографию крупным планом, а поперек нее слова «Нежелательное лицо № 1» и объявление о награде.

— Видно, «Придира» поменял курс? — холодно спросил Гарри. Он стремительно соображал. — Так зачем вы выходили в сад, мистер Лавгуд? Отправить сову в Министерство?

Ксенофилиус облизал губы.

— Мою Полумну забрали, — прошептал он. — Изза моих статей. Полумну забрали, и я не знаю, где она, что с ней сделали. Но, может быть, они ее отпустят, если я… если я…

— Сдадите им Гарри? — закончила за него Гермиона.

— Не выйдет, — отрезал Рон. — Уходим! Освободите дорогу!

На Ксенофилиуса страшно было смотреть: он словно постарел на сотню лет, губы растянулись в ужасной усмешке.

— Они будут здесь с минуты на минуту. Я должен спасти Полумну. Я не могу ее потерять! Вы никуда не уйдете.

Он раскинул руки, загораживая лестницу, и Гарри вдруг представилась мама, точно так же заслонившая собой детскую кроватку.

— Мы не хотим с вами драться, — сказал он. — Отойдите, мистер Лавгуд.