Гарри Поттер и Дары Смерти

Все эти мысли ложились, как ледяные узоры на оконное стекло, на твердую поверхность неопровержимой истины: он должен умереть. Я должен умереть. Это должно прекратиться.

Рон и Гермиона казались ему сейчас страшно далекими, как будто они находились в какойто заморской стране. Ему казалось, что он расстался с ними давнымдавно. Никаких прощаний и объяснений, это он решил твердо. В этот путь они не могут отправиться вместе, а их попытки его удержать означали бы трату драгоценного времени. Он взглянул на помятые золотые часы, подаренные ему на семнадцатилетие. Прошла уже почти половина часа, отведенного ему Волан-де-Мортом.

Гарри встал. Сердце колотилось о ребра, как обезумевшая птица. Наверное, оно знало, что времени осталось мало, и хотело наверстать удары за целую жизнь. Не оглянувшись, он закрыл за собой дверь кабинета.

Замок был пуст. Идя по нему в одиночестве, он чувствовал себя призраком, словно он уже умер. Рамы портретов попрежнему были пусты. Повсюду царила призрачная тишина, как будто все дыхание жизни, еще оставшееся здесь, стеклось в Большой зал, где выжившие оплакивали своих мертвецов.

Гарри набросил мантиюневидимку и пошел вниз, и вскоре он уже спускался по мраморной лестнице в вестибюль. Может быть, какаято частичка его души хотела, чтобы его заметили, увидели, остановили, но мантияневидимка была, как всегда, непроницаема, и он беспрепятственно вышел на крыльцо.

И тут на него чуть не налетел Невилл. Вдвоем с кемто еще он вносил в замок мертвое тело. Гарри вгляделся, и ему чуть не стало дурно: Колин Криви, несовершеннолетний, видимо, пробрался обратно, как это сделали Малфой, Крэбб и Гойл. Умерший казался совсем маленьким.

— Знаешь что, Невилл? Я его и один донесу, — сказал Оливер Вуд. Он поднял Колина на плечо захватом пожарного и понес в Большой зал.

Невилл на мгновение прислонился к дверному косяку и утер лоб тыльной стороной ладони. Вид у него был сейчас, как у старика. Передохнув минуту, он двинулся по ступенькам обратно в темноту — отыскивать других павших.

Гарри оглянулся на Большой зал. Там толпились люди, утешая друг друга, подавая воду, стоя на коленях перед мертвыми, но никого из тех, кто был ему дорог, Гарри не увидел. Ни Гермионы, ни Рона, Джинни или еще когонибудь из Уизли, ни Полумны. Ему казалось, что он отдал бы все время, которое у него еще оставалось, за возможность взглянуть на них в последний раз. Но смог ли бы он тогда оторваться? Нет, так даже лучше.

Он спустился с крыльца в темноту. Было около четырех часов утра, и во дворе замка стояла мертвая тишина. Казалось, трава и деревья, затаив дыхание, ждали, сумеет ли он выполнить свой долг.

Гарри подошел к Невиллу, склонившемуся над очередным телом:

— Невилл…

— Господи, Гарри, у меня чуть сердце не выскочило! Гарри скинул мантиюневидимку. У него внезапно возникла идея — он ведь хотел быть совершенно уверен…

— Куда это ты собрался один? — подозрительно спросил Невилл.

— Так нужно по плану, — ответил Гарри. — Я должен коечто сделать. Послушай, Невилл…

— Гарри! — Невилл вдруг испугался. — Гарри, ты ведь не собираешься сдаваться?

— Нет, — с легкостью солгал Гарри. — Нет, конечно… Я иду не за этим. Но мне придется пока отлучиться. Невилл, ты знаешь змею Волан-де-Морта? У него есть огромная змея… он зовет ее Нагайна…

— Да, я слыхал… и что?

— Ее нужно убить. Рон и Гермиона знают об этом, но если вдруг…

Ужас этого предположения на мгновение сдавил ему горло, лишив дара речи. Но Гарри взял себя в руки: это слишком важно, нужно делать, как Дамблдор, сохранять трезвую голову, оставить дублеров, тех, кто сможет продолжить его дело. Дамблдор знал, умирая, что оставляет троих, посвященных в тайну крестражей. Теперь Невилл займет место Гарри, и посвященных попрежнему останется трое.

— Если вдруг они… не смогут… а тебе представится случай…

— Убить змею?

— Убить змею, — повторил Гарри.

— Ладно, Гарри. Самто ты как?

— Нормально. Спасибо, Невилл.

Гарри двинулся дальше, но Невилл схватил его за руку:

— Мы все будем сражаться дальше, Гарри, понимаешь?

— Да, я…

Он задохнулся, не в силах закончить фразу. Похоже, Невилла это не удивило. Он похлопал Гарри по плечу, выпустил его руку и пошел дальше отыскивать тела.

Гарри снова накинул мантию и зашагал быстрее. Неподалеку мелькнул еще силуэт, склоненный над другой фигурой, лежащей на земле. Он был в шаге от них, когда понял, что это Джинни.

Она нагнулась над девочкой, с плачем звавшей маму.

— Ничего, — говорила Джинни, — все хорошо. Мы сейчас отнесем тебя в замок.

— Я хочу домой, — прошептала девочка. — Я не хочу больше сражаться.

— Я понимаю, — сказала Джинни, и голос ее пресекся. — Все будет хорошо.

У Гарри мороз пробежал по коже. Ему хотелось кричать, хотелось, чтобы Джинни знала, что он здесь, чтобы она знала, куда он идет. Ему хотелось, чтобы его остановили, потащили прочь, отослали домой…

Но он и так дома. Хогвартс был его первым и лучшим домом. Он, Волан-де-Морт и Снегг, все эти мальчики, лишенные семьи, обрели здесь родной дом…

Джинни опустилась на колени возле раненой девочки и взяла ее за руку. Огромным усилием воли Гарри заставил себя идти дальше. Ему показалось, что Джинни обернулась, когда он проходил; ему хотелось знать, почувствовала ли она его присутствие, но он не произнес ни слова и не обернулся.

В темноте проступила хижина Хагрида. В окнах не было света, Клык не скребся у двери, приветствуя проходящих громким лаем. Вечера в гостях у Хагрида, блеск медного чайника на плите, печенье и великанья еда, огромное бородатое лицо, Рон, изрыгающий слизняков, Гермиона, помогающая спасти Норберта…

Гарри двинулся дальше, дошел до опушки Леса и остановился.

Между деревьев скользили дементоры. Он чувствовал исходящий от них холод и не был уверен, что сумеет пройти сквозь него невредимым. Вызвать Патронуса у него не было сил. Он больше не мог удерживать дрожь. Это все же не просто — умереть. Каждый вздох, запах травы, прохладный воздух, овевающий лицо, — какие сокровища! Подумать только, что у людей в запасе годы и годы, время, которое некуда девать, так много времени, что оно порой тянется слишком медленно, а он цепляется за каждую секунду. Он чувствовал, что не в силах идти дальше, и в то же время знал, что должен. Долгая игра окончилась, снитч пойман, пора покидать поле…