Иллюзия греха

Минут через двадцать стопка уменьшилась наполовину.

- Дальше что?

- Теперь давай смотреть, что осталось, - вздохнула Настя. - Мне нужно из этой кучки выбрать самую редкую книгу. Такую, которую можно достать в двух-трех местах, не больше.

- Тогда надо выбирать старые издания, - посоветовал Леша. - Книги по математике обычно не переиздаются, особенно те, которые написаны в сороковых-пятидесятых годах. Но и таких книг в "Задачах и теоремах из анализа" оказалось немало. Какую из них имела в виду Наташа Терехина? Вероятно, она точно знает, что одна из этих книг действительно очень редкая, но какая именно? И потом, откуда она может это знать? Она же в больнице лежала, а не в библиотеках работала. Значит, это должна быть книга, о распространенности которой можно судить по одним только выходным данным.

Настя разложила перед собой карточки и стала внимательно изучать их. Автор... Название... Издательство... Год издания... Нет, ничего, ни малейшего намека. А это что такое?

- Леш, что такое ВЦП?

- Всесоюзный центр переводов. Была такая организация в советское время.

- Разве они что-нибудь издавали?

- Нет, они переводили. В основном по заказам учреждений и организаций.

- И куда потом эти переводы девались?

- Уходили к заказчику. Но в одном ты права, в центре переводов материалы оформляли по типу изданий. Печатали на машинке, поскольку компьютеров тогда еще у них не было, делали несколько ксерокопий, листы сшивали и закатывали в специальную фирменную обложку. Погоди, я тебе сейчас покажу, у меня, кажется, есть где-то такой перевод.

Алексей ушел в комнату и через несколько минут вернулся с переводом.

- Вот так они выглядели.

Настя пролистала материал и заглянула на последнюю страницу. Да, так и есть, Лешка не ошибся, на последней странице внизу отпечатаны выходные данные - дата, номер заказа, тираж. И тираж-то крошечный, пять экземпляров всего. Пожалуй, название работы, рядом с которым стоят буквы ВЦП, это как раз то, что надо. А во всей книге Гольдмана есть только одна работа, помеченная заветными буквами. Дюруа, "Логические основы современного анализа". Вот ее и надо искать. На то, чтобы поднять архивы организации, которая когдато называлась Всесоюзным центром переводов, понадобилась уйма времени. Настя нервничала, боялась опоздать, но ускорить события было не в ее власти. Наконец она получила бумажку, на которой было написано: "Дюруа Ж. - Ф., Логические основы современного анализа. Франц. яз. Заказчик: Академия наук СССР. Заказ получен 12.05.1967, выполнен 26.09.1967. Объем оригинала 26,5 п. л., объем перевода 27,3 п. л. Отпечатано 5 экз.: 2 экз. - в адрес заказчика, 1 экз. - ГБЛ, 1 экз. - МГУ, 1 экз. - ВЦП".

Стало быть, из пяти имеющихся в природе экземпляров перевода доступными могут оказаться в основном три. В Ленинку просто так не пускают, нужно иметь документ. Документ, конечно, можно оформить, но на это уйдет время, и если по просьбе Наташи перевод будут искать в Москве, то вряд ли займутся оформлением пропуска. Стало быть, Ленинку пока отбрасываем. В архиве ВЦП тоже искать не будут, во-первых, это очень сложно, во-вторых, нужно еще догадаться, что перевод там имеется. Остаются два экземпляра в каком-то институте Академии наук и один экземпляр в МГУ, в библиотеке физико-математического факультета. Уже легче.

Еще два дня ушло на то, чтобы выяснить, в каком институте Академии наук находится перевод. К Настиному ужасу оказалось, что таких институтов все-таки два. А она так надеялась, что оба экземпляра осели в одной библиотеке! Выходило, что придется "перекрывать" одновременно три точки - два института и университет. Беда была еще и в том, что все три библиотеки были открыты для широкого доступа научных работников и студентов, в зданиях не было пропускного режима, стало быть, проникновение в эти точки ни у кого затруднений не вызывало. Посланца Наташи Терехиной нужно было караулить во всех трех местах.

Получить книгу в этих библиотеках можно было только по читательскому билету. Оформить же билет мог либо сотрудник данного института, либо сотрудник любого другого учреждения, имеющий на руках ходатайство своего руководства с визами соответствующих руководителей того института, в чьем ведении находится библиотека. Получить такое ходатайство, не имея отношения к научным учреждениям, было довольно сложно. Поэтому ожидалось, что человек, явившийся за переводом, будет действовать по-другому. Вариант первый: перевод можно украсть. Вариант второй: попросить кого-нибудь из студентов или научных сотрудников взять перевод на свой читательский билет. Небезвозмездно, разумеется.

Из этих двух вариантов следовало, что посланец может появиться не только днем, в рабочее время, но и ночью. Войти в здание днем и остаться незамеченным - ничего не стоит. Спрятаться и дождаться, когда все уйдут - тоже ерундовое дело. Вскрыть ночью двери библиотеки и спокойно поискать нужную книгу - задачка для детей. Особенно если предварительно осуществить простенькую комбинацию, чтобы посмотреть, где лежит нужный материал. Откуда его принесут и куда потом уберут. Можно, например, прикинуться чайником и попросить какую-нибудь сердобольную студентку взять материал буквально на пять минут, чтобы только глянуть пару формул или определений. Сказать ей, что являешься страшным должником, что у тебя на руках уйма книг и тебе библиотекари больше ничего не дают, пока не сдашь то, что брал раньше. А взглянуть на перевод ну просто позарез надо. Неужели сердобольная студентка откажет? Да никогда в жизни. Тем более речь идет не о том, что она возьмет материал и отдаст несчастному должнику, а потом днем с огнем его не разыщет. Нет, речь идет только о том, чтобы она взяла перевод, он тут же, прямо при ней, посмотрит то, что ему нужно, и она сдаст книгу обратно. Вот и все.

Настя по опыту знала, что книги, которые спрашивают чрезвычайно редко, обычно находятся не на стеллажах, а лежат в хранилище. Найти ее там для человека постороннего - задача не из простых. Если работа Дюруа относится как раз к редко спрашиваемым, то таким простеньким маневром можно добиться, чтобы ее принесли из хранилища в общий зал. Обратно ее унесут не в этот же день, а дня через два-три, а то и через неделю, когда принесенных из хранилища и подлежащих возврату книг окажется достаточно много. Все скопом и уберут. И за эти несколько дней перевод вполне можно украсть.

Оперативники разделились. Миша Доценко отправился в университет, Коля Селуянов взял на себя один из академических институтов, другой достался Насте. Директор института, известный академик, долго не мог взять в толк, что от него требуется и почему какая-то сотрудница уголовного розыска собирается торчать в библиотеке.

- Если вы полагаете, что некий злоумышленник собирается совершить кражу из нашей библиотеки, - говорил он, - то я дам команду, чтобы хозяйственники укрепили двери и поставили более надежные замки. В конце концов, можно обязать ночного вахтера каждые полчаса проверять библиотеку. Я не понимаю, зачем нужно, чтобы вы там работали. Это же так просто.

- Это не так просто, - терпеливо объясняла Настя. - Мне не нужно, чтобы кража была предотвращена. Мне нужно выследить вора, понимаете? Мне нужно его увидеть и посмотреть, куда он понесет книгу Дюруа.

- Интересно вы рассуждаете, - сердито откликнулся директор. - Вы хотите сказать, что ради поимки какого-то воришки наша библиотека должна лишиться ценной и редкой книги? Я никогда на это не соглашусь.

- Виктор Иванович, ваша библиотека все равно лишится этой книги, если злоумышленник решит взять ее именно в вашем институте. Вы укрепите двери и замки, наймете десять ночных вахтеров вместо одного, а книгу возьмет кто-нибудь из сотрудников на свой абонемент. За деньги или просто так, из сочувствия к просителю. Уверяю вас, придумать жалостливую и правдоподобную легенду - дело на три с половиной минуты.

- Я предупрежу библиотекарей, чтобы никому эту книгу не выдавали. Пусть говорят, что она на руках.

- Зачем? Если вы это сделаете, мы не сможем поймать преступника.

- Послушайте, решайте свои проблемы, пожалуйста, не за счет моего института. Ваша задача - ловить преступников, вот и ловите на здоровье. А моя задача - обеспечить нормальную работу института, в том числе создавать условия для научной деятельности моих сотрудников. И одним из элементов является приумножение и сохранение библиотечного фонда. Ищите другие возможности для поимки вашего вора. Знаете, как говорят в народе? Не надо искать топор под чужой лавкой.

- Мне жаль, что вы так настроены. Вы хотя бы подумайте о том, что этот топор может опуститься завтра на вашу голову, если мы сегодня не найдем его под вашей лавкой. Вам моя аллегория понятна?

- Ваш милицейский юмор настолько тонок, что мне его не понять, - высокомерно откликнулся академик.

- Жаль, - повторила Настя. - А профессор Чистяков говорил мне, что вы интеллигентный человек с хорошо развитым чувством юмора. Видимо, он ошибся.

- Вы знакомы с профессором Чистяковым? - живо откликнулся директор. Позвольте спросить, откуда?

- А я его жена, - нахально заявила Настя, глядя на академика ясными честными глазами.

- Вы - жена Алексея Михайловича Чистякова? - переспросил тот.

Терпение у Насти лопнуло, и она дала волю накопившейся в ней злости. Она уже поняла, что директор выполнит все ее указания и просьбы, теперь он ей не откажет, но все равно не смогла удержаться. Ее всегда приводили в бешенство начальники, которые любили чувствовать себя хозяевами своей вотчины, причем проявлялось это здоровое чувство хозяина в основном в том, что работающие в этой вотчине люди, равно как и имущество, рассматриваются в качестве личной собственности. Наверняка академик не умер бы от горя, пропади из его библиотеки перевод книги Дюруа, но его возмущает сам факт того, что какая-то там милиционерша считает возможным рисковать его собственностью. При этом такой начальник может сквозь пальцы смотреть на то, что библиотечные фонды бессовестно растаскиваются самими сотрудниками института. По типу "ты здесь хозяин, а не гость, тащи с завода каждый гвоздь". Но если гвоздь посмеет утащить посторонний, то скандал будет на всю Европу. Как же, посягнули!

- А вы полагаете, что у женщин-милиционеров должны быть мужья-участковые? - с едва сдерживаемой яростью спросила она. - И у профессоров математики, в свою очередь, жены должны быть не такие, как я? Чему вы так безмерно удивились, Виктор Иванович? Вам внушали, что в милиции работают одни безмозглые идиоты, наглые взяточники и тупоголовые невежды, которым не место среди докторов наук? Я сижу в вашем кабинете уже сорок минут и никак не могу заставить вас понять то, что понимают даже дети. Да, есть риск, и очень большой риск, что перевод книги Дюруа уйдет из вашего института навсегда. И в вашей библиотеке больше не будет этой замечательной книги. Ну и что? Мир перевернется? Этот перевод есть в университете и еще в одном институте, которым руководит ваш коллега академик Винников, он есть в Ленинке и в архиве ВЦП, где его делали, и при некотором усилии, уверяю вас, очень незначительном, вы эту потерю восполните. А преступники, которым сегодня позарез понадобилась эта книга, держат в своих руках человеческую жизнь, и, может быть, не одну. Если эти жизни оборвутся, кто и как сможет восполнить потерю? Мне, знаете ли, приходилось уже сталкиваться с учеными, которые до такой степени преданы своей науке, что забывают о живых людях. Преданность науке - это прекрасно и достойно всяческого уважения, ибо человек смертей, а научные открытия живут веками и приносят пользу человечеству. Но человечество, ради которого вы так стараетесь, состоит из отдельных людей, на которых вам наплевать. Вы, наверное, слышали печальную историю профессора Бороздина, который разработал прибор для стимуляции агрессивного психологического фона в войсках и испытывал его на населении Москвы. Не заставляйте меня думать, что вы похожи на него.

- Мне приходилось слышать, что жена профессора Чистякова весьма эксцентричная особа, - сухо ответил директор. - Теперь я это увидел собственными глазами. Что я должен сказать сотрудникам библиотеки? Там нет свободных вакансий, все должности заняты. В каком качестве вы там появитесь?

- Скажите, что меня оформили на какую-нибудь простенькую должность, например, лаборантом, но временно я поработаю в библиотеке, потому что сейчас лето и многие хотят идти в отпуск. Отпустите в отпуск какую-нибудь сотрудницу библиотеки для убедительности.

- Ну хорошо, я отпущу одного человека в отпуск, а завтра вы закончите свою работу и уйдете. И с чем мы останемся? Выто ушли, а человек из отпуска вернется еще не скоро. Об этом вы, конечно, не подумали.

- Конечно, - согласилась Настя, - об этом я не подумала. Об этом должны думать вы, потому что вы директор. А я - милиционер, и думать должна о том, что человек, который, может быть, придет в вашу библиотеку за книгой Дюруа, похитил беспомощную семнадцатилетнюю девушку и держит ее неизвестно где. И я хочу эту девушку найти и освободить. У нас с вами разные профессии и разные задачи. Вы предлагаете открыть дискуссию на тему о том, чья задача важнее?

Но открывать дискуссию директор почему-то не захотел.