Капитанская дочка

Каковы же плоды того и иного типа поведения, смирения и бунта?

Гринёв "был освобождён от заключения в конце 1774 года, по именному повелению;он присутствовал при казни Пугачёва, который узнал его в толпе и кивнул ему головою, которая через минуту, мёртвая и окровавленная, показана была народу. Вскоре потом Пётр Андреевич женился на Марье Ивановне. Потомство их благоденствует в Симбирской губернии…".

Это итог житейский, земной. Но он косвенно свидетельствует и об ином итоге.

notes Примечания 1

в рукописи было:

Вдруг странная мысль мелькнула в голове моей: 2

далее в рукописи было:

— Ну, Савельич, — сказал я ему, — отдай же мне теперь половину; а остальное возьми себе. Я еду из города на несколько дней.

— Куда это? — спросил он с изумлением.

— Куда бы ни было, не твое дело, — отвечал я с нетерпением, — делай что тебе говорят, и не умничай.

— Батюшка Петр Андреич! — сказал добрый дядька и т. д. 3

далее в рукописи было:

Я направил путь к Бердской слободе, пристанищу Пугачева. Прямая дорога занесена была снегом; но по всей степи видны были конские следы, ежедневно обновляемые. Я ехал крупной рысью. Савельич едва мог следовать за мною издали, и кричал мне поминутно: «Потише, сударь, ради бога потише. Проклятая клячонка моя не успевает за твоим долгоногим бесом. Куда спешишь? Добро бы на пир, а то под обух, того и гляди…»

Вскоре засверкали Бердские огни. Я поехал прямо на них.

«Куда, куда ты? — кричал Савельич, догоняя меня, — это горят огни у разбойников. Объедем их пока нас не увидали. Петр Андре — батюшка Петр Андре!.. не погуби! Господи владыко… пропадет мое дитя!» Мы подъехали к оврагам, естественным укреплениям слободы. Савельич от меня не отставал, не прерывая жалобных своих молений. Вдруг увидел я прямо перед собой передовой караул. Нас окликали, и человек пять мужиков, вооруженных дубинами, окружили нас. Я объявил им, что еду из Оренбурга к их начальнику. Один из них взялся меня проводить, сел верхом на башкирскую лошадь и поехал со мною в слободу. Савельич, онемев от изумления, кое как поехал вслед за нами. Мы перебрались через овраг и въехали в слободу. Во всех избах горели огни. Шум и крики раздавались везде. На улице я встретил множество народу; но никто в темноте меня не заметил, и не узнал во мне оренбургского офицера. Вожатый привез меня прямо к избе, стоявшей на углу перекрестка.

«Вот и дворец» — сказал он, слезая с лошади, — «сейчас о тебе доложу». Он вошел в избу. Савельич меня догнал: я взглянул на него; старик крестился, читая про себя молитву. Я дожидался долго; наконец вожатый воротился и сказал мне: «Ступай, наш батюшка велел тебя впустить». Я сошел с лошади, отдал ее держать Савельичу, а сам вошел в избу, или во дворец, как называл ее мужик. Она освещена была двумя сальными свечами и т. д. 4

далее в рукописи следовало:

Я отвечал, что имею лично до него дело, и что прошу его принять меня наедине. Пугачев обратился к своим товарищам и велел им выдти.

Все послушались, кроме двух, которые не тронулись с места. И т. д. 5

далее в рукописи следовало:

Несмотря на чувства исключительно меня волновавшие, общество в котором я так нечаянно очутился, сильно развлекало мое воображение, и я на минуту позабыл о причине, приведшей меня в пристанище бунтовщиков.

Пугачев мне сам напомнил о том своим вопросом: «От кого и зачем ты ко мне послан?»

«Я приехал сам от себя», — отвечал я; — «прибегаю к твоему суду. Жалуюсь на одного из твоих людей, и прошу тебя защитить сироту, которую он обижает».

Глаза у Пугачева засверкали. И т. д. 6

в рукописи следовало:

«Добро», — сказал Пугачев. — «Дело твое разберем завтра, а теперь скажи, в каком состоянии ваш город».

— Слава богу, — отвечал я; — все благополучно. И т. д. 7

в рукописи следовало:

Сам в могилу смотришь, а других губишь: офицер к нам волею приехал, а ты уж и вешать его. Разве мало крови на твоей совести?» И т. д. 8

в рукописи следовало:

Я вышел вместе с ними. Савельич стоял у ворот, держа наших лошадей.

По распоряжению Хлопуши, караульный отвел меня в приказную избу, где меня оставили с Савельичем взаперти. Дядька был в таком изумлении и т. д. 9

к этому месту относится «Пропущенная глава», отброшенная Пушкиным и сохранившаяся только в черновом автографе 10

Глава эта не включена в окончательную редакцию «Капитанской дочки» и сохранилась а черновой рукописи, где названа «Пропущенная глава». В тексте этой главы Гринев называется Буланиным, а Зурин — Гриневым.

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com