Иллюзия греха

Неожиданно она разрыдалась так громко и отчаянно, что у Насти сжалось сердце. Она растерянно посмотрела на Стасова, но Владислав только головой покачал, мол, не вмешивайся, пусть девочка выплачется Надо отдать должное Ире, она довольно быстро справилась с истерикой, отерла лицо рукавом старенькой, но чисто выстиранной трикотажной блузки и громко хлюпнула носом.

- Ладно, проехали, - буркнула она все еще дрожащим голосом. - Не обращайте внимания. Задавайте свои вопросы. Разговор с женщиной из милиции выбил ее из колеи. Дядя Владик и его знакомая давно ушли, а Ира то и дело принималась плакать, хотя в общем-то позволяла себе эту роскошь достаточно редко. До десяти часов она успела съездить в центр, в книжный магазин, купила для Наташи учебник французского языка, как раз такой, как она просила, и, вернувшись домой, прилегла, чтобы дать отдых ногам. Около половины десятого хлопнула дверь - вернулся Георгий Сергеевич.

- Ира, вы дома? - послышался из прихожей его голос. Она сжалась в комочек и замерла. Если откликнуться, то придется выходить из комнаты и разговаривать с жильцом, а у нее слезы градом катятся. Конечно, Георгий Сергеевич - дядька добрый и славный, но он начнет приставать с расспросами - как, да что, да кто обидел, да отчего она плачет, а она еще больше разревется. Нехорошо перед чужими слабость показывать, довольно и того, что перед дядей Владиком и этой женщиной из милиции не сдержалась, сорвалась. Теперь корит себя, простить не может.

А плакать не хотелось еще по одной причине. Кожа и без того нездоровая, чтобы не сказать хуже, а от соленых едких слез, Ира это знала по опыту, прыщи раздражались еще больше. Все лицо начинало зудеть и чесаться, что само по себе достаточно противно, да и вид при этом делался - глаза б не глядели. Из кухни донесся шум льющейся воды, мягко хлопнула дверца холодильника - Георгий Сергеевич готовил ужин. Ира зажгла лампу над диваном, посмотрела на часы. Пора собираться на работу в "Глорию". Она покрепче стиснула зубы, чтобы не плакать, и встала.

- Так вы дома? - удивился жилец, услышав ее шаги в коридоре. - Я думал, вас нет. Звал, но вы не откликались.

- Я задремала, - быстро ответила Ира, отворачиваясь, чтобы спрятать лицо. - Устала очень, день был суматошный.

- Поешьте со мной, - предложил он. - У меня как раз все готово.

- Нет, мне идти пора. Да вы не беспокойтесь, я ела недавно.

Накинув на плечи легкую ветровку, Ира отправилась на вечернюю работу. Прямо возле подъезда к ней подлетел какой-то юнец с пачкой бумаг в руках.

- Девушка, можно вас на минутку? Мы проводим социологическое обследование к выборам. За кого вы будете голосовать?

- Отстань, - бросила она на ходу.

Но парнишка не отстал. Напротив, он пристроился рядом и пошел в ногу с ней, размахивая зажатыми в руке бумажками.

- Девушка, ну что вам, трудно ответить? У меня задание опросить сто человек в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет, а вы как раз подходите. За кого вы будете голосовать на выборах?

- Отвяжись, я сказала.

- Ну за кого? - заныл паренек. - За Ельцина или за Зюганова?

- А их что, двое всего? - насмешливо спросила Ира. Она политикой не интересовалась, но была убеждена, что приход к власти коммунистов перекроет ей все возможности зарабатывать деньги. Поэтому к информации о предвыборной борьбе она прислушивалась и знала, что кандидатов не двое, а целых одиннадцать.

- Ну, остальные не в счет, - небрежно ответил юный социолог. - У них рейтинг низкий.

- Чего у них низкое? - переспросила Ира.

- Рейтинг. Они в народе непопулярны. Главные соперники - Ельцин и Зюганов. Вы за кого?

- Ни за кого.

Она быстро шагала, не поворачиваясь к настырному собеседнику.

- Значит, вы будете голосовать против всех?

- Ну что ты привязался? - с досадой сказала Ира. - За кого надо, за того и проголосую. Все, отвали.

Придя в "Глорию", она первым делом бросила взгляд в угол, где обычно сидел Олег. Стол был пуст. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. Провожалыцик... Даже хорошо, что его нет сегодня. Лицо у нее - явно не для провожании.

Но он все-таки появился, когда до закрытия оставались считанные минуты. Возник у нее за спиной, как и в первый раз.

- Привет, Иришка. И снова у нее на глаза навернулись слезы. Так называл ее отец, а после его смерти она ни разу не слышала этого слова. Вернее, слышала, но адресовано оно было не ей.

- Здрасьте, - невнято ответила она, смаргивая слезы. - Опять провожать пришел?

- Опять, - с готовностью подтвердил Олег. - Не прогонишь?

Она не ответила, старательно отскребая грязь со дна большой сковороды, на которой подавали рыбу, приготовленную как-то по-особому. Спиной она чувствовала, что Олег молча разглядывает ее.

- Шел бы ты отсюда. Чего смотришь?

- Я тебе мешаю?

- Да нет, смотри, если нравится. Ничего интересного.

- Интересно. Я когда маленьким был, часами стоял и на мать смотрел. Точь-в-точь как сейчас.

- А мать кто была? - вяло поинтересовалась Ира. - Артистка?

- Какая артистка! - рассмеялся Олег. - Посудомойка. Мы в поселке жили, а рядом - санаторий. Правительственный. Мать там работала на кухне. В то время посудомоечных машин и в помине не было, все вручную мыли. Она брала меня с собой на работу, и я смотрел, как она грязные тарелки, кастрюли, баки надраивает.

- Так ты лимита, что ли?

- Ну, вроде того.

- Разбогател, значит, на московских харчах, ужинать в ресторан ходишь. Небось рэкетир?

- Небось, - весело подтвердил Олег.

- Тогда вали отсюда, - неожиданно грубо сказала Ира. - У меня с рэкетом общих дел нету. Не хватало мне еще вляпаться.